State Nature Biosphere Reserve

По Торейским островам

Людмила Сараева пришла в научный отдел заповедника в далеком... А впрочем, так ли это важно? Гораздо важнее то, что она стала первым штатным ботаником, начавшим инвентаризацию богатой и интересной флоры новой охраняемой территории. Энергичная, всегда знающая, чего хочет, преодолевающая преграды и трудности. А еще - умеющая интересно и доходчиво рассказать о каждом растении и даже о ботанических методах исследований, что особо важно, учитывая место ее работы.
Итак, сегодня история снова полевая, теперь - ботаническая....

Заповеднику исполняется 30 лет. Даже не верится, 23 года моей жизни связано с заповедником, за это время сроднились мы с ним, что ли. Конечно, историй вспоминается немало, как и у многих моих коллег. Какую выбрать? Может быть вот эту…

Август 2009 года, поездка на Торейские острова.  Барун-Торей пересох в 2008 г., а в 2007 помню его ещё полноводным, сама купалась, спускаясь с горок после описаний профилей. В степи в жару чувствуешь себя, как на раскаленной сковородке, и с большим удовольствием  окунаешься в воду Тореев с ощущением, что вода вокруг тебя закипает. А рассветы  начинались с птичьего гомона базаров на островах. Жизнь на Тореях бурлила.

Но, наступил засушливый 2009... Что там происходит на тех самых заповедных островах, на которых раньше мы старались не бывать, чтоб не беспокоить птиц? Как они зарастают? В 90-е годы именно острова были целым птичьим «царством-государством». Какие здесь только птицы не гнездились:  и реликтовые чайки, и чегравы, и цапли, и бакланы... Строили на островах свои гнёзда и заботливо высиживали потомство, таких маленьких «желторотиков - пуховичков», как мы их называли. Из-за засухи базаров не стало, птицы переселились в другие места.

Тогда я отправилась на острова, взяв с собой палатку, воду и большую палку в рост человека. Исследовать предстояло группу близко расположенных бывших островов:  Арал, Большой, Александрию, Каменный на Барун-Торее и еще только связавшийся тонкой полоской с материком  Арал на  Зун-Торее. Охраной для меня была старенькая носимая рация, которая, как выяснилось на месте, была недосягаемой  для внешнего мира: сигнал не  доставал ни до одного из кордонов.  

В первый день, разбив лагерь на мысе Мырген, я отправилась на Арал Барун-Торейский. Первое, что бросилось в глаза: по твёрдому, высохшему и лоснившемуся от соли дну озера на остров шла целая «трасса» следов - дзерены, волки, зайцы,  кони…  День был жарким, солнечным, обошла я весь остров и выбрала место для геоботанического профиля от берега до берега острова, через геодезический знак. Описала пояса растительности. Выпирающая «макушка» Арала заросла ковыльной степью, как и на материковой части, а край острова - в основном сведой, спустившейся на высохшее днище озера. Находкой дня стала новая точка произрастания спаржи коротколистной, вероятно занесенной птицами, поедающими её плоды. С Арала я в бинокль всматривалась в очертания Александрии, где предстояло провести завтрашний день. Разогретый солнцем воздух колыхался над раскаленным сухим дном, рождая марево и миражи: Александрия теперь отражалась в плотном воздухе, как в воде.

На второй день погода испортилась, к утру ветер поднял соль в воздух, а потом прибил ее  дождем. Времени было в обрез: на каждый остров запланировано всего по дню... Прихватив палку, отправилась на Александрию. Дорога шла через маленький остров Каменный, сложенный из крупных и не очень глыб. Он тоже активно зарастал сведой. Пока сделала описания на Каменном, погода ухудшилась, ветер и дождь усилились. Вчерашняя плотная почва дна Барун-Торея на глазах превращалась в вязкий кисель, каждый шаг нужно было проверять палкой, прощупывая  дорогу впереди и снайперски переступая на более плотные участки, чтобы не угодить в «зыбун». Вмиг на подошвах налипло по несколько килограммов клейкой белёсой солончаковой массы,  замедлявшей мое продвижение. На Тореях были случаи, когда  люди или животные проваливались по пояс в зыбкий засасывающий грунт озёр.

Александрия встретила меня густой высокой стеной из тростника выше меня ростом.  Продираясь через нее, вспугнула сову, вылетевшую прямо из под ног. От неожиданности мы ринулись друг от друга в разные стороны. Александрия - крупный остров. Растительность разнообразная, так в центре острова - закустаренная вострецовая и ковыльная степь, ближе к берегам - донниковые, тростниковые, остролодочниковые, селитрянково-полынные, бескильницевые и сведовые сообщества.

После обеда погода наладилась, к вечеру даже выглянуло солнце. Вернувшись к палатке, решила заложить еще небольшой профилёк на мысе Мырген, от берега до самой высокой точки рельефа. Начинало смеркаться.  На последней площадке набрела на нору. Заглянула в нее из любопытства, - на меня смотрели два горящих глаза. Холодок пробежал по коже, подумала - волк. Осторожно,  не оборачиваясь спиной, отошла от норы. «Волки, когда сытые, не нападают!» - говорила я себе в палатке, устраиваясь на ночлег, но ботаническую лопатку с собой забрала.

На завтрашний день у меня оставался остров Большой, самый отдаленный от лагеря. Большой, когда смотришь на него в профиль, напоминает спину вытянувшегося и заснувшего гигантского ящера, склоны-бока пологие, а северная и южная части резко обрываются.  По гребню вытянутого хребта ковыльники и востречники колышутся на ветру. Большой также оказался с тростником. Вострецовый пояс в верхней  части острова был больше, чем ковыльный.    

В этот день нужно было вернуться пораньше, чтобы снять лагерь и переехать на Арал на Зун-Торее. Ребята с инспекции не заставили себя ждать, и вот, мы уже колесили по даурским дорогам на любимом многими «степном джипе»  УАЗике, переезжая на новое место.

Озеро Зун-Торей очень сильно обмелело, поэтому по проявившейся косе  на Арал можно было легко попасть. Утром следующего дня я обследовала весь остров, нашла заброшенную бакланью колонию. Растительность Арала Зун-Торейского более засушливая, основную часть занимают ковыльники, а пояса прибрежной растительности узкие, нет чащи из тростников или донника. Зато обнаружились сообщества с редким видом астрагалом светло-красным.

Наметив профиль, занялась его описанием, как вдруг заметила иномарку, которая резко съехала с дороги и направилась прямо на заповедную гору Чихалан. Машина остановилась, из неё выскочили люди с мешками и россыпью, воровато оглядываясь, суетливо начали «косить» траву по склону. «Ботаники» (так называют инспектора сборщиков конопли) тем временем «закамуфлировали» машину, загнав её за бугор, чтобы не было видно с дороги.  Забросив описания, я срочно вышла на связь: "Машина с «ботаниками» на Чихалане».  Через 10 минут автомобиль дежурившей группы был уже на месте.  Цепляясь колесами за отвесные скалы,  четырёхвэдэшный УАЗик взлетел как птица по крутому склону на Чихалан, откуда всё, как на ладони. Вооруженные инспектора короткими перебежками вкруговую оцепили машину "ботаников". Через короткое время иномарка в сопровождении инспектора уже возвращалась на дорогу. Часть сборщиков, услышав звук ревущего приближающегося уазовского мотора, поспешила спрятаться в ближайший овраг, где хотела отсидеться с «добычей», авось не заметят.  Но я-то их видела! «Правее, левее, вперёд. Стоп машина!!! Выходишь, - и справа» - подсказывала я ребятам. Удивлению «ботаников» в овраге не было предела: «Как же вы нас нашли?» - спрашивали они, пока инспектора составляли протокол, а им отвечали: «Да, мы вас теперь через спутник отслеживаем! Над нами летает. Так что, не нарушайте!!!».

Вот такие «полевые» получились. С разными приключениями. Впрочем, как и любые другие - неинтересных полевых не бывает.